Тем временем вождь смыл с лица краски апачей и заменил их военными цветами своего племени, тогда как траппер разговаривал с человеком, жадность и корыстолюбие которого завлекли их в это опасное положение, утешая его тем, что двух смертей не бывает и что апачи возьмут на себя их месть французскому графу. Как вдруг среди разговора американец испустил крик ужаса и шлепнулся с дерева на землю так, что уголья полетели во все стороны.

— Что с вами, мистер Смит? — воскликнул изумленный траппер. — Уж не увидали ли вы апача на дереве?

— Ради Бога, там, там! — стонал испуганный янки, указывая рукою на дерево, сквозь ветви которого слышалось теперь какое-то глухое ворчанье, становившееся все громче и громче.

Железная Рука, по-видимому, еще не мог сообразить, в чем дело, тогда как индеец уже влезал на дерево, откуда он через несколько минут спустился опять к трапперу и сказал ему серьезно, но с полнейшим спокойствием:

— Отец мой не нашел Серого Медведя липанов [1] в числе своих врагов, зато теперь он может найти поблизости серого медведя Скалистых гор.

Траппер поспешно схватил винтовку и прошептал: «Где, Орел, где чудовище?»

Команч без шума подвел канадца к дереву и показал сквозь ветви на скалу, с которой снова послышалось свирепое ворчанье.

На гладкой скале, на расстоянии около 12 футов от земли, находилась трещина шириною около трех с половиной футов, которую раньше никто не заметил, так как она была закрыта мхом. Из этой норы глядели на траппера два зеленоватых блестящих глаза, глубоко сидевших между серо-бурыми волосами над страшной пастью, которая иногда, разеваясь, показывала два ряда острых белых зубов, способных перегрызть железную полосу.

— Черт возьми! — прошептал охотник. — В самом деле медведь! Почему ты мешаешь мне выстрелить в это животное, Орел? Если он спустится, по крайней мере двое из нас погибнут.

Но молодой вождь снова удержал его и подозвал американца.

Мистер Смит подошел, дрожа от страха, так как появление страшнейшего зверя гор и прерии, убить которого считается величайшим подвигом у индейцев, лишило его последних остатков мужества.

— Что ты думаешь о нашем теперешнем положении, Орел? — спросил Железная Рука. — Мы должны поскорее решиться на что-нибудь и пустить в голову зверя разом три пули.

— Если апачи услышат наши выстрелы, они слетятся сюда, как жадные вороны, — возразил индеец, бросая гордый взгляд на свое ожерелье из медвежьих зубов, которое он добыл с помощью томагавка, после того как семь пуль не могли уложить животное.

— Правда, — но что же делать?

— Отец мой видит кости оленя, — продолжал индеец, улыбаясь, — но никаких следов медведя. Пусть он измерит глазами расстояние от земли до трещины и, вспомнив, что серый медведь не может лазить по гладкой скале или по дереву, пусть скажет мне, каким образом зверь забрался в эту берлогу?

Железная Рука тотчас понял, что хочет сказать индеец.

— Это верно, Орел, — воскликнул он, — ты умнейший из нас! Трещина должна иметь другой выход, сквозь скалу, который мог бы спасти нас, если бы зверь не загораживал дорогу. Стало быть, я все-таки прав: мы не можем уйти без борьбы с ним.

— Почему же не свести этого врага с другими нашими врагами? — возразил команч. — Мой отец, Косая Крыса и Суванэ взберутся на дерево, я же останусь здесь и раню медведя стрелой, так что он бросится вниз, чтобы дать мне почувствовать силу своих когтей и зубов. Тем временем друзья Большого Орла переберутся в трещину по ветвям и поспешат к выходу.

— Все это прекрасно, но что будет с тобою, Орел?

— Серый медведь, — сказал индеец, — неповоротлив, хотя и быстр на бегу. Пока он оправится от падения и соберется напасть на меня, я успею взобраться на дерево, так что апачи найдут под деревом только своего четвероногого друга.

— Он хорошо примет мошенников, — сказал траппер, улыбаясь. — Твой план хорош, Орел; приступим к его исполнению.

После этого Суванэ и янки взобрались на дерево, первая захватила узелок с припасами, второй ружье команча, которое теперь могло бы только помешать ему.

Между тем Железная Рука привязал к нижней ветке дерева кожаный ремень, которым раньше был обвязан узелок Суванэ, чтобы команчу легче было влезть на дерево, подошел к своему молодому другу и протянул ему руку.

— Кажется, пора, сын. Я знаю, что мы можем положиться на тебя, но прошу, не играй бесполезно с опасностью. Если будешь нуждаться в помощи, крикни меня, я тотчас явлюсь.

— Хорошо; отец мой может быть спокоен.

Железная Рука влез на дерево и в последний раз осмотрел окрестность. Хотя ему и показалось, что он видит несколько подозрительных теней позади обломков скалы, но теперь для них было все равно, рискнут ли апачи пробираться дальше или нет.

Между тем Большой Орел перекинул свое шерстяное одеяло на левую руку, ощупал за поясом томагавк и нож, взял лук и подошел к скале, с которой медведь все еще ворча смотрел вниз.

Команч натянул лук и положил стрелу. Затем он тщательно прицелился и спустил тетиву. Стрела глубоко вонзилась в самое чувствительное место животного, то есть в его черный нос.

Зверь испустил страшный рев и от ярости и боли бросился вперед, хотел было стать на ветку, которая почти касалась трещины, но ветка переломилась под его тяжестью, и он тяжело рухнул на землю.

Тотчас вслед затем траппер и его спутники с помощью ветвей перебрались в трещину. Суванэ, следовавшая за траппером, еще раз бросила взгляд на своего брата, и так как увидела его уже под самым деревом с ремнем в руках, то поспешила за охотником. Янки замыкал шествие.

Железная Рука, которому пришлось пробираться ползком, пока высота трещины не позволила встать на ноги, спросил немного погодя у американца, идет ли за ним вождь, но успокоился, получив в ответ, что все обстоит благополучно; на самом деле янки с трепетом спешил вперед, так как ему казалось, что позади раздается пронзительный крик. После этого канадец как можно скорее пошел вперед, пока наконец по прошествии четверти часа мелькнул перед ним слабый луч света. Еще сто шагов, и Железная Рука вышел из отверстия трещины на маленькую площадку, у подножия которой расстилалась дикая равнина, усеянная каменьями и редкими кустами и деревьями.

Они были спасены! Подняв благодарственный взор к небу, которое так чудесно спасло их, траппер обернулся к товарищам, чтобы поздравить их.

Суванэ выскользнула из отверстия; за ней следовал янки, которого чуть не задушил удушливый воздух трещины; за ними не было никого — Большой Орел команчей исчез.

Суванэ вскрикнула от ужаса, траппер стремглав бросился к отверстию, опрокинул по дороге янки, крикнул изо всей мочи имя своего молодого друга, но только эхо отвечало на его зов. Свалившись на землю, медведь переломил стрелу, но острие ее еще глубже воткнулось в его морду, и некоторое время он катался по земле, рыча от боли и ярости.

В это время индеец легко мог бы убежать; он уже схватился за ремень, чтобы взобраться на дерево; но вдруг остановился как вкопанный и пристально посмотрел на своего врага.

Очевидно, охотничья страсть овладела им, и когда он подумал, какую славу доставит ему вторичная победа над медведем, и притом один на один, то забыл обо всем остальном.

Медведь приподнялся и увидел своего врага. Он встал на задние лапы и направился к индейцу, испуская страшный рев, между тем как пена и кровь струились с его разинутой морды. Это был один из самых крупных медведей и имел действительно ужасный вид.

Теперь было поздно бежать, да команч и не думал о бегстве. Он смотрел на страшного зверя хладнокровно и решительно, взял в правую руку нож, в левую одеяло и, бросившись на медведя, накинул ему на голову одеяло, и всадил нож в его тело по самую рукоятку.

Два раза с быстротою молнии повторился удар, пока медведь освобождался от одеяла, затем чудовище бросилось на охотника и повалило его на землю. В течение нескольких минут оба противника катались по земле в бешеной борьбе. Удар за ударом сыпались на зверя, но и он схватил индейца зубами и когтями и наконец сжал его как в тисках своими лапами.